Инклюзия — это норма: как и зачем мы должны преодолеть социальный барьер
Об инклюзивном образовании много говорится и обсуждается: делать или не делать, действовать или не действовать. Обычно это делают самые просвещенные родители, но многие мамы и папы, а иногда и учителя, присоединяются к дебатам, даже не понимая до конца, о чем идет речь. Для большинства инклюзивное образование – это попытка поместить детей с инвалидностью или диагнозом в общеобразовательный класс, что может помешать способности ребенка учиться адекватно, а также препятствовать обучению других детей. Многие родители и учителя выступают против такой интеграции. Вместе с экспертом “О!” психологом Анной Скавитиной мы разбираемся в этих понятиях.
То, что описано выше, не является инклюзией, это так называемый интеграционный подход. И это на самом деле не работает. Многие страны отказываются от него в пользу инклюзивности. Идея инклюзивного подхода заключается в том, чтобы выяснить, как адаптировать ребенка, который не соответствует требованиям и ожиданиям системы образования, к системе образования. То есть мы меняем ребенка с помощью психологов, дефектологов, логопедов, воспитателей, а не меняем систему. Проблема кроется в самом ребенке: слишком активный – не усваивает; слишком медлительный – не успевает; слишком умный – скучает; слишком глупый – ничего не понимает. Мы пытаемся уложить ребенка в прокрустово ложе, чтобы он соответствовал образовательным стандартам. Стандарты неизменны, содержание школьных дисциплин должно быть освоено полностью или перейти в специальную школу: математическую спецшколу для особо способных и умных, коррекционную спецшколу для тех, кто не может усвоить учебную программу.
В отличие от этого, сегодняшнее образование основано на принципе специального образования. Инклюзия – это такая организация образования, при которой все дети включены в систему общего образования и имеют право на получение общего образования. В общеобразовательных школах учатся все, независимо от религии, языка, культуры или состояния здоровья.
Но эти общеобразовательные школы гибко учитывают образовательные потребности, способности и особенности каждого ученика и предоставляют каждому ученику необходимую педагогическую и социальную поддержку. Инклюзивное образование означает обучение детей в одной группе, одном классе, а не в отдельной школе, отдельной группе.
Инклюзия предполагает, что каждый ребенок обладает способностью учиться на своем уровне, и задача системы образования – адаптироваться к способностям к обучению отдельного ребенка, предоставить ему такие методы и приемы обучения, которые наилучшим образом удовлетворяют его способности к обучению. Нет усредненности, нет жесткого усвоения всей полноты чего-то важного.
Инклюзия – это полномасштабная революция всей системы образования, о которой пока только говорят и маленькими осторожными шагами внедряют на практике, но до полного воплощения этой идеи в жизнь еще далеко. Государство должно решиться на глобальную реформу системы, изменить количество детей в классах, повысить квалификацию учителей, которым нужна профессиональная поддержка в работе с разными детьми, перестать считать успешность школы только по количеству детей, сдавших ЕГЭ, и количеству победителей олимпиад.
Для инклюзии необходимо изменить несколько серьёзных параметров:
Архитектурный
Сделать детские сады и школы доступными для детей в инвалидных колясках, слабовидящих, слабослышащих. Постройте для ребенка пандусы, лифты, предупреждающие знаки, видеоконференции, транспорт для доставки в школу.
Что такое инклюзивное образование?
Финансовый
Часть идет на архитектурные изменения, но большая часть – на новых учителей, терапевтов, воспитателей. Это кажется неоправданно дорогим, но на самом деле инклюзия является финансово выгодным изменением для государства, так как не нужно финансировать и строить отдельные специализированные школы, все дети получают профессиональные навыки в соответствии со своими желаниями и способностями, чувствуют себя нужными членами общества и нуждаются в меньшей финансовой поддержке государства в будущем, а система проживания в ПНИ – психоневрологических интернатах для взрослых со смертельными заболеваниями уходит в прошлое.
2022-10-26 Образовательный интенсив управленца «Школа управленцев”
Социальный
Это, как ни удивительно, самое сложное. Это изменение того, что находится в головах людей. Нужно будет изменить существующие профессиональные установки учителей общего и специального образования, нужно будет изменить всю систему оценки достижений учеников, чтобы мы перестали судить о детях только по их способности решать типовые задачи, сравнивая их навыки не с собственными достижениями, а с каким-то мифическим стандартом. Нам придется изменить существующую нормативно-правовую базу. Нам необходимо изменить отношение общества к детской инвалидности. Понимание того, что инвалидность – это не проблема ребенка и его родителей, это проблема общества, которое не может организовать возможности для каждого ребенка учиться так, как он может.
Инклюзия в новом мире: Екатерина Шульман и Екатерина Мень на Санкт-Петербургском культурном форуме.
Родители должны спокойно и с пониманием относиться к тому, что их ребенок учится с детьми разных способностей и возможностей, с детьми-мигрантами, с детьми, которые плохо знают официальный язык, с детьми с физическими недостатками. Потому что наши дети – это тоже дети с особыми потребностями, потому что они – живые дети. Важно, чтобы мы сами научились оценивать достижения своих детей не по отметкам в дневнике, а по их личному прогрессу. Речь идет об изменении социальных установок общества в целом. Пока что звучит фантастически, не так ли? Прежде всего, нужно понять, что не только и не столько отсутствие денег является главным и единственным барьером на пути развития образовательной инклюзии.
Мои дети ходили в инклюзивные детские сады. Ну, как именно инклюзивные, скорее называющие себя инклюзивными, но правильнее сказать “инклюзивные”: в группы входили дети с ДЦП и другими особенностями двигательного и психического развития. Они не присутствовали каждый день, потому что не было “архитектурной доступности среды”, т.е. родителям было трудно организовать доставку ребенка из дома в группу. Нет, я специально не искала такой детский сад, просто так получилось. И у меня, как и у многих родителей, были опасения, что наши дети будут в чем-то ущемлены. В конце концов, многие родители боятся ….. соревнование.
Дети с особенностями развития получают больше внимания со стороны воспитателей и учителей, а наши обычные дети – меньше. Опасения, даже в нашей далеко не совершенной системе, были напрасными. Наши дети, посещавшие эти детские сады, не видели проблем в том, чтобы подружиться с мальчиком, который может только ползать по полу, или с девочкой, которая не умеет считать, но может ходить и подбирать разбросанные детьми игрушки. Им не нужно было объяснять, как общаться с “другим ребенком”. Я помню, как дети пытались научить мальчика с ограниченными способностями к обучению стихотворению для детской математики, и не только научили, но и сами выучили всю программу наизусть. Социальные барьеры часто находятся в головах взрослых. Сегодня школы, в которых учатся мои дети, терпимо относятся к детям с особыми потребностями и принимают их на обучение. Когда один из моих детей получил травму позвоночника и врач запретил ему сидеть или подниматься по лестнице, школа предложила спустить весь класс на первый этаж для реабилитации и организовать для ребенка возможность лежать и стоять. Чем мы и воспользовались. Как видите, для этого не потребовалось дополнительного финансирования, только некоторые административные ресурсы.
Да, инклюзия сегодня не работает в России, потому что ее просто еще не существует. Когда она появится? Помимо серьезных изменений на уровне государственной машины, нам придется подождать, пока вырастут дети, которые ходили в пока еще редкий инклюзивный или хотя бы инклюзивный детский сад, а затем учились в инклюзивной или хотя бы толерантной инклюзивной школе. Эти выросшие дети будут думать, что инклюзивное образование – это норма жизни. Эти дети на вопрос “кому ты отдашь мяч: мальчику в коляске или мальчику в кепке” не ответят “мальчику в коляске, потому что его жалко”, а скажут “тому, кто хочет играть со мной в мяч”. В любом случае, не завтра, далеко не завтра.
То, что начали делать в Канаде, Англии и Европе примерно в 1960-х годах, постепенно доходит до России. Все и всегда во всех странах начинается с энтузиастов, с самих родителей, объединяющихся в группы, борющихся за своих детей, родителей, поддерживающих интеграцию, с небольших государственных школ, с демократичных и мудрых директоров и администраторов детских садов и школ, не боящихся перемен, с нас с вами, мечтающих, чтобы у наших детей и всех детей были подходящие условия для развития способностей.